Мы сидим на маленькой кухонке. Я со стаканом молока, который мне только что заботливо вручили, а Андра - с гитарой. Играть она не умеет, а просто перебирает струны. Гитара досталась ей от отца, который всегда где-то там, но только не здесь. Я так думаю, ну хоть что-то от себя оставил. Андра молчит, но я знаю, что она мысленно сочиняет стихи. Мы слишком давно знакомы, и мне слишком хорошо знаком этот блуждающий взгляд странницы. У Андры тоже есть своя пещера, и она к ней идёт.
С ней легко, но одновременно и трудно находиться рядом. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Или, что Андра сходит с ума, а я - плод её больного воображения, очередная выдуманная сказка или незаписанный стих, который почему-то не исчез, но воплотился в Килху. И теперь Килху ходит к ней в гости, чтобы не было так скучно и потребляет дармовое молоко. Разделить время со своим воображаемым другом, вроде того.
Чтобы перестать думать об этом, я переключаюсь. Вычленяю что-то своё, чего у Андры никогда не было, но о чём впрочем она прекрасно осведомлена. Я рассказываю ей про Элл в очередной раз. Говорю, что начинаю забывать и не хочу. Всякие простые вещи, разговоры, переписки, жесты. Андру это немного удивляет, но не отвлекает. И я не чувствую никакого пренебрежения. Просто она так устроена, что одновременно может быть рядом и где-то ещё, там.
Потом она откладывает гитару и жалуется на свою мать. У Андры есть два состояния: либо мечтательно, либо обиженное на мать. Она всё хочет, чтобы ей додали любви, а любви всё не додают. Андра просто не понимает, что этого никогда не будет, и всё ждёт. И жалуется, как первосортная жертва. В этом мы с ней похожи. Но в отличие от той же Нимфы, Андра не видит в жалости и жалобах ничего плохого. Рассказывает, что мать мечтает выдать её замуж, собственноручно выбрать платье, а потом, желательно очень скоро, заняться воспитанием внука. То есть сделает из Андры свою идеальную дочь, а любить будет уже плод этого идеала. Андра вообще считает, что любит эта женщина всех, кроме неё. Неправда. Меня она тоже не любит, но разве должна?
Мне нравится как Андра говорит эти свои правдивые вещи, точные слова, собранные в предложения. Слова, которые отскакивают от языка, но бьют чаще всего её саму. Нравится, как она мгновенно придумывает истории и тут же разветвляет их на множество сюжетных цепочек и альтернативных концовок. Как прищуривает глаза и покусывает кончик большого пальца. Как слепо верит в свои сказки. И как реально смотрит на себя саму, спокойно заявляет о своих недостатках и никому не позволяет усомниться в достоинствах.
Я пью молоко и разглядываю Андру, зеркально отражая её позу. Она теперь разговаривает с Марком. У него красные волосы, он язвителен и немного груб. А ещё он ненастоящий.
С ней легко, но одновременно и трудно находиться рядом. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Или, что Андра сходит с ума, а я - плод её больного воображения, очередная выдуманная сказка или незаписанный стих, который почему-то не исчез, но воплотился в Килху. И теперь Килху ходит к ней в гости, чтобы не было так скучно и потребляет дармовое молоко. Разделить время со своим воображаемым другом, вроде того.
Чтобы перестать думать об этом, я переключаюсь. Вычленяю что-то своё, чего у Андры никогда не было, но о чём впрочем она прекрасно осведомлена. Я рассказываю ей про Элл в очередной раз. Говорю, что начинаю забывать и не хочу. Всякие простые вещи, разговоры, переписки, жесты. Андру это немного удивляет, но не отвлекает. И я не чувствую никакого пренебрежения. Просто она так устроена, что одновременно может быть рядом и где-то ещё, там.
Потом она откладывает гитару и жалуется на свою мать. У Андры есть два состояния: либо мечтательно, либо обиженное на мать. Она всё хочет, чтобы ей додали любви, а любви всё не додают. Андра просто не понимает, что этого никогда не будет, и всё ждёт. И жалуется, как первосортная жертва. В этом мы с ней похожи. Но в отличие от той же Нимфы, Андра не видит в жалости и жалобах ничего плохого. Рассказывает, что мать мечтает выдать её замуж, собственноручно выбрать платье, а потом, желательно очень скоро, заняться воспитанием внука. То есть сделает из Андры свою идеальную дочь, а любить будет уже плод этого идеала. Андра вообще считает, что любит эта женщина всех, кроме неё. Неправда. Меня она тоже не любит, но разве должна?
Мне нравится как Андра говорит эти свои правдивые вещи, точные слова, собранные в предложения. Слова, которые отскакивают от языка, но бьют чаще всего её саму. Нравится, как она мгновенно придумывает истории и тут же разветвляет их на множество сюжетных цепочек и альтернативных концовок. Как прищуривает глаза и покусывает кончик большого пальца. Как слепо верит в свои сказки. И как реально смотрит на себя саму, спокойно заявляет о своих недостатках и никому не позволяет усомниться в достоинствах.
Я пью молоко и разглядываю Андру, зеркально отражая её позу. Она теперь разговаривает с Марком. У него красные волосы, он язвителен и немного груб. А ещё он ненастоящий.